100 и 1 день войны - Страница 10

Командир достал из стола пачку с сигаретами, закурил.

— Ей богу, что дети! Мать вашу…

— Не беспокойтесь. Выполним, — заверил начштаба, делая пометки в блокноте.

Командир с заметным раздражением выдохнул табачный дым и тут же затушил сигарету:

— Сегодня первым на работу пойдёт «Тур». Борт «233» сегодня обеспечивает безопасный проход конвоев на Красную Поляну. Командование бригады решило усилить своё присутствие в посёлке. Предполагается, что противник планирует акции против пограничных гарнизонов и базы бригады в посёлке. Активность боевиков в этом районе очевидна.

Обращаясь на планёрках к подчинённым, командир имел обыкновение не смотреть на них.

— Вадим Андреевич, у меня мало замечаний к твоей работе и службе. Только просьбы. А просьбы командира, как известно, исполняются беспрекословно. Я не прав, или мне следует свериться с Уставом?

Это касалось именно Вадима. «Тур» был его позывным, как и номер борта «233» принадлежал его «акуле». Вадим встал и виновато потупился.

— Так точно, товарищ командир.

— Что означает твоё «так точно»? — Дропкин откинулся в кресле и открыл верхний отдел стола, выбрасывая на столешницу хорошо знакомую книжицу. — Будем просвещать тебя Уставом, называя мои просьбы, как командира, приказом, или…

— «Или», Александр Дмитриевич, — поспешил остановить тираду командира Вадим.

— Отлично, Вадим Андреевич. Мне нравится твоя готовность слушаться

меня во всём. Итак: конвой с самоходками уже стартовал… Он посмотрел на часы.

— «Навал» передал мне рапорт ПАНа конвоя в 5:31. К моменту восхода солнца они будут на подходе к ущелью. У тебя есть время внести в АБРИС план полёта, попить кофейку и подумать над тем, что я тебе ещё скажу… или попрошу.

— Я готов, товарищ командир.

— Не сомневаюсь. Что ты вчера делал?

Вопрос командира наверняка касался лётной работы.

— В 7:00 проводил конвой «наливов» на Поляну, и в 9:20 работал на границе.

— По границе замечаний нет. У тебя, Геннадий Владимирович?

— Нет, — коротко ответил начштаба.

— Теперь вернёмся к «наливам». В 7:41 на «20‑м километре» ты определил подозрительные цели.

— Так точно, товарищ командир. Это был грузовик возле моста. Я видел, что у моста копошатся какие–то люди. До подхода конвоя было не больше 20-ти минут.

— Да, я всё это прочитал в твоём рапорте. Хорошо изложил. Но в 7:42 мне о ситуации доложил «Навал», тут же я попросил передать тебе, чтобы ты не принимал и не навязывал бой. Что же произошло дальше?

— Извините, товарищ командир, но не дальше, а раньше.

— Ну и?..

— В 7:42 по бортовым часам…

— Ага, по бортовым…

— … я открыл огонь из орудия по автомобилю… грузовику…

— И что?

— Грузовик был повреждён.

— Повреждён? Он был уничтожен, лейтенант! Конвой вынужден был столкнуть его в реку, чтобы продолжить движение.

— Так точно…

— Через пять минут прибыло милицейское подразделение из Красной поляны.

— Да, но до этого я получил вашу просьбу, товарищ командир и не стал навязывать бой. Эти… что были с грузовиком, ушли в горы, в лес.

— Правильно. Но зачем стрелял? Зачем по грузовику–то? Тебе крупно повезло, сынок. Ты стрелял с какого расстояния?

— 300 метров, командир.

— Милиция доложила, что в грузовике было около 50 килограммов взрывчатки. Тебе очень, очень повезло, лейтенант. Повезло и тем, кто сталкивал этот грузовик в реку. Разнесло бы и тебя, и их.

— Меня уже там не было. Был получен приказ завершить план и идти на «точку».

— И ты выполнил приказ?

— Так точно!

— А подумать, что в грузовике может быть взрывчатка ты не мог?

— Виноват.

— Да, виноват. Тебе мало истории с сухогрузом «Куршевым»? Пришёл тогда без «Шквала», без щитков, с сорванными пилонами.

— Я тогда был от судна в полутора километрах.

— Да, был. Знаю. Я вас всех прошу, товарищи офицеры, предпринимать только обдуманные действия, не так ли? Окружающие согласно загалдели.

— И если бы ты, Вадим Андреевич, последовал моей настоятельной просьбе, то открыл бы огонь по бандитам, а не по машине.

— Виноват, товарищ командир.

— А кто спорит? Геннадий Владимирович, — обратился Дропкин к своему начальнику штаба, — это нельзя оставлять без последствий.

— Да, Александр Дмитриевич. У меня есть донесение от начштаба бригады об этой ситуации. На основе этого донесения и радиограммы от командира нашего соединения уже подготовлен приказ о… поощрении старшего лейтенанта Андреева за умелые и своевременные действия, которые позволили сохранить народное имущество и человеческие жизни в целости и сохранности.

Командир ещё раз открыл ящик стола и достал погоны, стянутые по фронтовой традиции бинтом, встал и протянул их Вадиму, у которого от неожиданности закружилась голова. Сердце едва не разрывало грудь!

— Поздравляю, офицер, — скупо сказал командир и коротко пожал руку подчинённому. — Командование считает, что ты достоин внеочередного звания. Я бы тебя в «тонелях» подержал бы ещё годика два. Но не забывай, что в отряде Вергеева звёзды на погоны достаются трудно, но гораздо проще теряются.

Товарищи одобрительно загудели, поздравляя виновника, похлопывали его, смущённого, зардевшегося, пожимали его руку.

— Служу народу России.

— Служи, офицер, служи, сынок. Но вдумчиво и аккуратно. Ты у нас один беспарный, и мы не можем рисковать ни тобой, ни машиной.

— Я понял, товарищ командир.

— Надеюсь.