100 и 1 день войны - Страница 12

Самойлов прошёл куда–то вглубь зала и скрылся за стелажами. Через минуту от появился с парой полуботинок и протянул их Вадиму.

— Вот, примерь. Китайские. «5.51». Не по Уставу, конечно. Но всё же лучше, чем твои белые тапочки. Как ты додумался такие купить? Не приведи бегать по горам — твои тапочки хороший ориентир для стрелков. Да и вмиг на камнях они в тряпочки превратятся.

— Так других не было, товарищ майор, — попытался оправдаться Вадим. — А эти мне показались очень носкими. Обувь пришлась впору. Ботинки хорошо сидели на ноге.

— У Ашота есть всё, — сказал майор. — Просто втюхал тебе то, что залежалось. Это они умеют. И цену заломил. Можно было скинуть ещё две трети, если не больше. Ты не обижайся, обувь хорошая! Но надо было ко мне подойти.

— Я понял, майор.

— Обулся? Как?

— Так точно. Хорошо. Очень хорошо, товарищ майор.

— Носи на здоровье.

— Спасибо.

— Что надумал с переездом в мою «житлуху»?

Ещё в первые дни в отряде Самойлов предложил Вадиму разделить с ним двухместную житлуху.

— Я готов, товарищ майор.

— Решено.

— Я после вылетов смотаюсь в общагу и заберу вещи.

— Это лишнее. Или ты забыл приказ командира?

— Никак нет, но там у меня лишь две сумки. Всё уложено. Я как раз собирался после работы подойти к Вам поговорить и перебраться. Поэтому всё и подготовил.

— Отлично. У меня, кстати, очень хорошая библиотека фантастики. Уважаешь фантастику?

— Особенно научную!

— Ну, вот и развлечение. Есть телевизор, «дивидишник» и комп. Если знаешь, как обращаться с такими вещами — милости прошу. За порядком по очереди. Два раза в неделю влажная уборка под музыку. Не против такого порядка?

— Никак нет.

— Поднатаскаю тебя по штабной работе. Ты как?..

— Я только «за», товарищ майор!

— Ну, вот… Мне как раз нужен толковый офицер.

Самойлов обернулся к работающим у карты офицерам.

— Евстегнеев, Дима.

— Да! — ответил капитан, со значками «общевойсковика» в петлицах униформы. — Организуй пару ответственных бойцов. Пусть мотнуться в общагу в городке и заберут вещи лейтенанта. Также передашь коменданту, пусть в темпе опечатывает общагу, и в гоните его в расположение. Скажите, что ему здесь на «приказ» есть и работа и служба. Поможет Тамаре. Хорош этому хорьку корчить из себя владельца гостиницы. Зажрался со своими подселениями!

— Будет сделано!

— Ступай, — сказал майор Вадиму. — Переодевайся. Встретимся на площадке. Я тут похимичу пару минут.

— Есть ступать, Геннадий Владимирович.

— Кроссовки забери, — начштаба указал на сиротливо стоящую пару обуви на полу. — Хорошие все–таки. Пригодятся.

Схватив обувь, Вадим вышел из кабинета и сразу побежал по коридорам в ЗОП (зал оснащения пилотов), где за пять минут был одет в лётный комбинезон с помощью офицера НОП (наземный обслуживающий персонал).

6:01 утра

«Акулу» уже вытянули тягачом из ангара. Кроме неё на площадке больше не было никаких бортов. Правило, выкатывать на поле ЛА только непосредственно перед вылетом выполнялось неукоснительно. Такое простое действие позволяло выигрывать немного времени у грузинских наблюдателей, которые наверняка вели наблюдение за базой. Отряд базировался на гражданском аэродроме, в окружении небольших высоток, на которых гнездились уютные черноморские населённые пункты, почти сплошь утопающие в зелени фруктовых садов. Листва ещё сохраняла свою сочность, но к винному фруктовому аромату уже примешивался дух осенней прелости. И можно было не сомневаться, что с какого–нибудь чердака, из сумрачной его глубины сейчас базу сверлил чей–то внимательный взгляд через бинокль или телескоп.

Контрразведкой на базе также были организованы наблюдательные пункты, высматривающие блики на оптике вражеских разведчиков и особенности поведения местных жителей, чьи жилища ближе всего примыкали к базе и гарнизонам возле базы. Это были свои обязательные особенности войны — без разницы какой: объявленной или нет.

Вадим шёл к своей машине. Позади шёл старший лейтенант, покоривший пилота в первый же день в отряде своей звучной, особенной фамилией — Легендарный. Легендарный нёс в руке «колокол» пилота, шлем с НСЦУ. Лейтенант был авиатехником, обслуживающим на базе «акулы». Правда, только один вертолёт вместо положенных двух. Первый был потерян летом. Работая на границе, Вадим видел место, где упал вертолёт, сбитый «стингером». Обгорелые, ломанные деревья, гаревое пятно пока были характерным ориентиром. Место крушения было в двух километрах от границы, на территории Грузии. Обстоятельства, при которых пилот нарушил строжайший приказ, повторяющийся каждому пилоту отряда ежедневно «Границу не нарушать!» перед боевыми вылетами, были невыясненными. Было лишь известно, что пилот выжил, катапультировавшись, но был ранен во время задержания грузинскими пограничниками.

Тот же лейтенант Легендарный рассказал, что в тот день «акулы», как и обычно, работали в паре. Простой облёт границы. Пограничные дозоры с земли видели многое, но не всё. Конечно, что из кабины «оборотня» многого не увидеть. Всё–таки Ка‑50 со своим остеклением кабины не чета «шмелю», Ми‑8, с его блистерами, но заявок столько, что работать приходится всем вертолётам отряда, даже не профильным. Всё–таки с воздуха видно немало.

Они уже были на возврате. Шли на «точку», когда ведущий резким виражом ушёл на сопредельную сторону. Ведомый же был далеко и не имел возможности прикрыть товарища и командира. Что случилось с первой «акулой», почему ведомый был так далеко — никто из пилотов не знал. Может быть, знали командиры, но они не распространялись на эту тему. Было странным и то обстоятельство, что пилота, погибшего вертолёта, звали по имени все, вспоминая его с заметным сожалением, беспокоясь о его судьбе, то второго именовали просто «пилотом». Он бросил своего командира, нарушив боевой порядок, строй. Это было преступлением. Будь он рядом, смог бы прикрыть, дать уйти на территорию России, или, хотя бы, как–либо разъяснить сложившуюся ситуацию с авиакатастрофой. Но он был далеко. Непростительно далеко, и видел только вираж и столкновение с землёй. Ни катапультирования, ни пленения он не видел. Судьба ведомого была определена сразу. Он был под следствием, и ожидал приговора трибунала.