100 и 1 день войны - Страница 24

— Горячий, сука!

— Снайпер с той стороны, урод. Перещёлкает нас, как семечки…

Над головой просвистела ракета РПГ. Метили по БМП, но промахнулись. Снаряд беззвучно плюхнулся в бурную реку за дорогой. И тут же снова звякнуло по броне.

— Урод! Чтоб тебя!..

Старшина поднялся на ноги и заколотил прикладом по броне. Отодвинулся люк командира.

— Чего, пехота?

— Слушай, командир, как поживаешь?

— Неплохо. Чё надо–то?

Снова звонкий шлепок по броне. Что–то горячее полоснуло по щеке Баланова. Он провёл рукой по лицу. И без того грязная ладонь была измазана свежей кровью.

Командир БМП кивнул на него и широко улыбнулся.

— Чё, порезался, когда брился?

— Ага. Следующей бритвой кому–нибудь из нас мозги снесёт.

— Лезь под меня, пехота. И лежи себе тихонько. Сейчас подмога придёт.

— Ты дурак совсем или по прививке?

— Да пошёл ты!.. Звание?

— Старшина я.

— А я лейтенант. Делай, что говорю. Ракетчиков вертолёт раздолбал. Сейчас развернётся и ещё даст. Потом из Полянки к нам подмога подскочит. Не писяй в боты, старшина…

Цок!.. В этот раз пуля ударила в люк командира. Тот торопливо нырнул на своё место. Возвращать его пришлось снова ударами приклада по броне.

— Явно, командир, у тебя вавка в голове. С корочкой, сука… Мы видели с бойцами как с горы по тебе ещё две ракеты пошли. Не попали. Повезло. Иначе бы мы уже запах шашлыка слышали. Вертушка ушла. Не жди. Летун всю дорогу нас пас и керосин спалил. Он сделал всё, что мог. Ты это понимаешь?

— Чё те надо, боец, а?

— Немного. Воюй, сука, мать твою!..

— Успокойся и иди на…

— Не «на», а дай закурить…

Цок! Пуля разбилась где–то на корме «бээмпэшки». И тут же снова пролетела ракета. Но теперь выше и взорвалась где–то на том берегу.

сценарий, литературная адаптация

— Ну, что скажешь, лейтенант? Это голубиная почта по твою душу. Лейтенант протянул пару сигарет.

— Три. Со мной два бойца

Офицер протянул пачку.

— Бери всё. Так чё хочешь, старшина?..

— Разверни башенку и дай пушкой по той стороне. — Он указал на противоположный берег реки. — Там снайпер сидит, и, бэ, буду, если не готовятся миномётчики и тяжёлые пулемёты. Снайпер дострелить не может. Сейчас, наверное, позицию меняет. Будет двигаться, и ты его увидишь.

— Не могу. Извини, старшина. — Офицер собирался нырнуть обратно в люк, но Балан схватил его за ворот.

— Ты чего, охренел ваще, старшина?! Припух?

В нос Балану ткнулся пистолет.

— Пусти, урод!

— Сделай, что прошу, летёха. Не будет никакой помощи. В Поляне бой со страшной силой! Там и без нас сейчас жарко. Он отпустил офицера и зачем–то отряхнул руки.

— Да гонишь ты! — Видно было, что лейтенант испугался.

— Если бы не прятал голову в коробочке, видел бы сам. Связь–то есть?

— Не…

— Ну, вообще жопа, — покачал головой старшина. — Ну, тогда прикрой, пока я по полю побегаю, посмотрю, кто живой ещё.

— Не могу, старшина. У меня стрелок слепой. В прицел ничего не видно. Или разбило взрывом или засрало.

— Так, какого ж … ты сидишь?! Вылезай и смотри! Сел жопой на яйца и греет.

— Иди ты знаешь куда!..

— Знаю. Тебя этим адресам в училище учили.

— Пошёл ты!!!

— Да пойду я, пойду!.. Слушай, офицерик, давай я посмотрю на твои прицелы. Лейтенант покачал головой и покрутил пальцем у виска.

— Больной?

— Нет, пока здоров… Так что? Я смотрю, и если всё пучком — ты делаешь то, что говорю…

— Я с трупами не договариваюсь, — проворчал офицер. — Хрен с тобой, лезь!

Балан тренированно заскочил на броню. Секунд через десять по броне чаще стали звенеть пули. Лейтенант старался осмотреться через триплексы, но кроме скал ничего не видел. Назойливый старшина сунул голову ему в люк. — Порядок, командир! Пылью засрало. И омыватель разбит. Дай, тряпку — протру. Потом воевать будем.

— У меня панорамник разнесло…

— А что твои котята: воевать, а они слепые! Запасной есть? Могу поменять. Лейтенанту стало стыдно.

— Какого хрена? Сам справлюсь. На орден запрыгиваешь?

Он вытянул руки из люка и стал снимать смятый защитный колпак с прицела, когда над головой, очень низко, обдавая сладким угаром от сгоревшего керосина, прошла пара Ми‑24.

— А вот и помощь! — заорал он. — А ты говорил, старшина…

Балан его не слышал. Протерев прицелы на башне БМП, он скатился на землю к своим бойцам. Его лицо исказила гримаса боли. Пуля ударила по правой кисти, распоров ладонь.

— Чего там, старшина? — Гусь зубами рвал индивидуальный пакет с зелёным мотком бинта.

— Всё хорошо, боец. Затяни мне руку покрепче, и сидите тут тихо под днищем. Я двину, посмотрю: что, да как? Отработают «крокодилы» и побегу.

— Я с тобой, командир…

— Чур, потом маме не жаловаться.

— Не вопрос!

Они коротко пожали друг другу плечи, и тут же пригнулись, когда залп эрэсов ударил по горе практически над ними. Грохот обвала и рокот взрыва заглушил вой вертолётных турбин.

— Это «вергеевцы». Не ссыте, пацаны! Будем жить.

8:19 утра

— Вот так будет лучше, — одобрительно похлопал по плечу Вадима Кузьмич, закончив перевязку.

Врач был, как и все остальные офицеры отряда одет для боевого выхода: разгрузка, утрамбованная автоматными рожками и гранатами. Подле него стояла раскрытая большая сумка со всем необходимым для оказания первой помощи. Рядом автомат со спаренным магазином.

— Пока побегаешь так, а когда вернусь с Поляны, повытаскиваю остальные осколки. Ничего страшного. Раны пустяковые. Планшетка отстояла тебя.